Я занимаюсь рифмоплётством. Я - стихомученица строк. Я радуюсь любым уродствам, что разум мой на свет извлёк. Соединяю их попарно, дроблю на части и куски. Как дважды два элементарно- всё это следствие тоски. Вот так и мудрствую лукаво, не зная страха и стыда. Моя любимая забава, мне с ней и горе не беда.
* * * Корабли постоят - и ложатся на курс, - Но они возвращаются сквозь непогоды... Не пройдет и полгода - и я появлюсь, - Чтобы снова уйти на полгода.
Возвращаются все - кроме лучших друзей, Кроме самых любимых и преданных женщин. Возвращаются все - кроме тех, кто нужней, - Я не верю судьбе, а себе - еще меньше.
Но мне хочется верить, что это не так, Что сжигать корабли скоро выйдет из моды. Я, конечно, вернусь - весь в друзьях и в делах - Я, конечно, спою - не пройдет и полгода.
Я, конечно, вернусь - весь в друзьях и в мечтах, - Я, конечно, спою - не пройдет и полгода.
* * * Корабли постоят - и ложатся на курс, - Но они возвращаются сквозь непогоды... Не пройдет и полгода - и я появлюсь, - Чтобы снова уйти на полгода.
Возвращаются все - кроме лучших друзей, Кроме самых любимых и преданных женщин. Возвращаются все - кроме тех, кто нужней, - Я не верю судьбе, а себе - еще меньше.
Но мне хочется верить, что это не так, Что сжигать корабли скоро выйдет из моды. Я, конечно, вернусь - весь в друзьях и в делах - Я, конечно, спою - не пройдет и полгода.
Я, конечно, вернусь - весь в друзьях и в мечтах, - Я, конечно, спою - не пройдет и полгода.
Милый, это «еще не все», это просто «уже все пох..» что? я быстро худею? да, скоро вернусь в форму хочется быть большой и заполнять эпоху, но с тоненькой талией, чтоб заработать «кОрму» ты - ценитель! ты любишь: весна, все вокруг пышно и не видно, как мы с тобой толсты и неуклюжи я умею две вещи – писать про «плохих бывших» и, наверное, что-то еще, но второе - куда хуже понимаю, все мелочи, кроме, любви к дЕньгам… денег лучше побольше, чтоб кушалось подороже я хожу среди грабель, все, кажется, – не задену только в сумерках делаюсь медленной/осторожной видишь - с домиком, это – улитка, без домиков …то -…слизни. ни одно, ни другое не входит в состав счастья? мы несчастные жертвы сытой совместной жизни, с коперфильдовской прытью распиливаем на части цирковую статисточку … магия ? шарлотанство! шторм в бутылке для пива – затравленное цунами все под чьи-нибудь дудки танцуют лихие танцы становясь постепенно породистыми плясунами
милый, это еще не все - это только еще…завязка освоенье бюджета, большие крутые роли хочется быть поэтессочкой и сочинять сказки про золотую рыбку в суши, сашими, роллах ты ценитель! ты знаешь как правильно растаможить Обеспечить, построить, примкнуть, привести силой что нужно сделать, чтоб что-либо преумножить? положить перед зеркалом – умничка! мой милый вот и снова весна и три пары еще туфель дорогих, неудобных, как наши с тобой страсти я сегодня считала – две ярких звезды стухли я считаю неважно, как дети в седьмом классе так, что может, ошиблась, прости, переправь, сделай… звезды людям нужны, чтоб мечтать на своих кухнях кроме «денег под видом любви» и «любви к дЕньгам» есть, наверное, что-то еще, но неточно/ а так …слухи
Отправлено: 28.07.08 09:53. Заголовок: ...И только на рассв..
Слушайте, что я накропал вчера ночью при колеблющемся свете от монитора: "... Не пройдет и полгода - и я появлюсь, Чтобы снова уйти, чтобы снова уйти на полгода..." Правда, хорошо? Талантливо? И только на рассвете, когда были набраны последние строки, я вспомнил, что этот стих уже написал В. Высоцкий. Такой удар со стороны классика! А?)... (с) (вольное переложение Ильфа и Петрова ))
А я ничего не помню… Откуда я, где я, кто я? Повсюду шагают люди, повсюду такси снуют. А мне ничего не надо, я просто хочу покоя, Но здесь никому покоя, мне кажется, не дают…
Скульптуры, скамейки, башни на улице неизвестной. Ни солнца, ни метра неба, ни веточки мушмулы Направо, налево, прямо - куда не посмотришь – тесно. Куда ни посмотришь – серость прямые кривит углы.
Обрывки случайной речи: «по мейлу», «рингтон», «на хаус» Ни слова не понимаю… откуда я, кто я им? Шершавый сумбур мелодий врывается в общий хаос, Впивается в тело зданий и в плоские стены спин.
Все смотрят куда-то мимо сквозь мутные линзы спешки Никто ничего не видит – нелепо, но это так. Здесь люди – марионетки, а те, что постарше – пешки, А те, что ещё постарше – выгуливают собак.
Сообщение: 93
Настроение: А сейчас надо обязательно дунуть. Если не дунуть - никакого чуда не произойдет(с)
Репутация:
0
Отправлено: 29.07.08 21:56. Заголовок: А. Ахундов
Письмо с того света.
Ворчливым псом, в единой с небом, своре, Покой из недр изгоняя вон, Толпой ветров подхваченное море Разбушевалось языками волн! Приняв тягучесть жидкого металла, Заполоняя все края земли, Оно злодейски рвало и метало На ужин пожирая корабли. Разламывало тоненькие мачты, На клочья раздирало паруса, И мощностями озверевших качек, Губило даже веру в чудеса… И каждый сам справлялся с безнадегой, Желая выйти с корабля на бал: Одни молились в исступленьях Богу, Другие вновь хватались за штурвал Остатком сил, под дозой яда в кубке, Который мы надеждою зовем… Но не щадил ни корабли, ни шлюпки, Несущий смерть бескрайний водоем! И поглощая жертвы, он зловеще Причмокивал накатами воды. И присмирел к восходу, не наевшись, А так, из-за отсутствия еды… Слепящим блеском огненного шара Внезапно разродились небеса И все следы недавнего кошмара Переварили стрелки на часах. Литая ясность заменила темень, А гладь укрыла сущей бездны ад. Никто бы не узнал, что стало с теми, Кто жил борьбою три часа назад. Никто бы не услышал в диком плаче И крике чаек – мертвых голоса… Но Божьей волей, с дьявольской подачи, Я пищей бури оказался сам.
Пока в пылу отчаянного фарса Большие шхуны жгли километраж, Я, втихаря, на надувном матрасе Пересекал взбесившийся Ла-Манш. За мной гонялись хищные акулы, Девятый вал загнать пытался в гроб, Но несмотря на это, стиснув скулы, Я греб и греб! Вздыхал и снова греб. Я в этот миг и Грантом был и Ноем, Ну а собой – и в профиль, и анфас, Но все же под настырною волною, В «Титаник» превратился мой матрас. А дальше: сами знаете, наверно, А если нет – узнаете еще… Тоннель, чей свет в конце мерцает скверно, И погодя – за прожитое счет. О том, в каких условиях теперь я, Рассказывал бы вечною строкой, Но правду-матку даже здесь за двери Цензура не пропустит далеко… Но кое с чем я все же познакомлю Читателя загробного письма: Здесь сухо и тепло. Неплохо кормят. И поголовно сходят все с ума. Тут мухи не кусают за мозоли И песни тут по пьяни не орут, Глаза прохожих не блестят слезою И все происходящее – к добру. Тут звуки – исключительно в мажоре, Здесь никогда не хлопают дверьми. Тут есть тенистый лес и даже… море, Которое, к несчастью, не штормит. Здесь вся природа: и поля, и горы! Речной песок и вечные снега! Нет одного лишь – выхода, которым Любой из нас пустился бы в бега.
Сообщение: 95
Настроение: А сейчас надо обязательно дунуть. Если не дунуть - никакого чуда не произойдет(с)
Репутация:
0
Отправлено: 30.07.08 13:01. Заголовок: Владимир Высоцкий.
Баллада о борьбе.
Средь оплывших свечей и вечерних молитв, Средь военных трофеев и мирных костров Жили книжные дети, не знавшие битв, Изнывая от мелких своих катастроф.
Детям вечно досаден Их возраст и быт — И дрались мы до ссадин, До смертных обид, Но одежды латали Нам матери в срок — Мы же книги глотали, Пьянея от строк.
Липли волосы нам на вспотевшие лбы, И сосало под ложечкой сладко от фраз, И кружил наши головы запах борьбы, Со страниц пожелтевших слетая на нас.
И пытались постичь Мы, не знавшие войн, За воинственный клич Принимавшие вой, Тайну слова "приказ", Назначенье границ, Смысл атаки и лязг Боевых колесниц.
А в кипящих котлах прежних боен и смут Столько пищи для маленьких наших мозгов! Мы на роли предателей, трусов, иуд В детских играх своих назначали врагов.
И злодея следам Не давали остыть, И прекраснейших дам Обещали любить; И, друзей успокоив И ближних любя, Мы на роли героев Вводили себя.
Только в грёзы нельзя насовсем убежать: Краткий век у забав — столько боли вокруг! Попытайся ладони у мёртвых разжать И оружье принять из натруженных рук.
Испытай, завладев Ещё тёплым мечом И доспехи надев, — Что почём, что почём! Разберись, кто ты: трус Иль избранник судьбы — И попробуй на вкус Настоящей борьбы.
И когда рядом рухнет израненный друг И над первой потерей ты взвоешь, скорбя, И когда ты без кожи останешься вдруг Оттого, что убили его — не тебя,
Ты поймёшь, что узнал, Отличил, отыскал По оскалу забрал — Это смерти оскал! Ложь и зло — погляди, Как их лица грубы, И всегда позади Вороньё и гробы!
Если мяса с ножа Ты не ел ни куска, Если руки сложа Наблюдал свысока, А в борьбу не вступил С подлецом, с палачом, — Значит в жизни ты был Ни при чём, ни при чём!
Если, путь прорубая отцовским мечом, Ты солёные слёзы на ус намотал, Если в жарком бою испытал что почём, — Значит нужные книги ты в детстве читал!
Отправлено: 31.07.08 15:28. Заголовок: Летящая над дебаркадером.
Петербуржье.
А зима не оставила мелочи ран на размен, Седина этих улиц в кудрявых барашках снегов, Простота и такой отрезвляющий голову плен, Одиночество вальса снежинок, их тихих шагов.
Упадем вместе с каплями снега с танцующих крыш Растекаться по черной земле, утрамбованной в лёд. Петербург никогда не напомнит древнейший Париж, Мне с любовью к нему и другим городам не везет.
Я могу засмотреться на чаек, летящих в ампир, Колыбельную петь для заснувших во льдах кораблей; Им дорогу расчистит под утро трудяга – буксир. День и ночь напролет среди снежных торосов – полей
Тёплым облаком к небу летит петербургский привет, На граните не тает мистических линий узор. Может лучше есть город, и кто-то ему даст обет, Только мне не пришлось полюбить ни один до сих пор.
Сообщение: 147
Настроение: А или Б - что бы ни вышло, вяло сокращается сердечная мышца...(с)
Репутация:
0
Отправлено: 01.08.08 04:31. Заголовок: А. Ахундов
Мой карманный бог.
Карманные боги нужны исключительно всем – и нашим, и вашим. Известная необходимость! Запомни молитву, послушник: «не бойся, не съем!» Она самому мне по жизни не раз пригодилась!
Карманные боги – они изначально милы, малы, невесомы, не требуют много ухода. Ты с ними верблюдом просунешься в ушко иглы и выхватишь статус любой подходящей свободы, но морду не убережешь от летящего вороном исключительно проворного кирпича! Не гордый я, можешь рубануть, послушник, по-черному карманным богом и в лоб – сгоряча!
Природа гумуса – всегда навоз, только с правом на миссию для психотонуса вдрызг нескончаемых наших дилемм… Ты только вдумайся: по жизни молимся перелопаченным единомыслием в едином голосе немного кислого: «не бойся, не съем!»
Я глух и нем потому что обедаю, то ли самокритикой, то ли шутовством… хожу балдой по карьерам неведомым, где зубоскалят и виляют хвостом…
мною легко искушение правит, но тот, кто в кармане на праве творца, делает враз умозрительно праведным облик такого как я – подлеца! Бог не один – их несметная туча, и стало быть, статус вопроса: «решен» больше карманов – значительно «круче» гордой поспешности жить нагишом.
Я вам смешон? Тогда смейтесь вместе с починяющим примусы… шутка не шутке рознь и не последний день на часах… но только сегодня мой бог как-то из кармана - к совести выбрался, видимо решил поближе познакомиться с другим – в Небесах!
Ты говоришь не много. Странно плачешь. Без дрожи век, практически без слез. Глаза синеют словно медный купорос. В глазах один единственный вопрос: Была пощечина, когда же будет сдача?
Она ладонью прикрывает щеку. Зрачки по-рысьи золоты и вертикальны. Видать, находит ситуацию банальной . Она давно привыкла жить сакрально, Что в данном смысле означает - одиноко.
Ей нет резона поживиться чьим-то мужем. Она сыта лишь переменами желаний. Ее не мучит тонный груз воспоминаний. Я нужен ей для случек и компаний. А впрочем, для чего еще я нужен?!
Отправлено: 01.08.08 18:28. Заголовок: Евгений Лебедев.
Начитавшись одного Поэта...
1. Просто дождь за окном, и не выгнать себя на площадь.. Он уже третий час этот город чумной полощет. Я сижу в кофейне и давлюсь отравой, Не люблю себя, но горжусь Державой!
Я бы мог писать и стихи и песни, Но пожалуй проза, в этот час уместнее.. То ли прошлый дар навсегда покинул, То ли сам себя я жестоко кинул…
2. Я кричать не могу, словно рот залепили глиной.. У тебя в долгу, больше, чем половины жизни не хватит, чтобы за всё рассчитаться.. Обещал уйти, но мечтал - остаться!
Видно боль моя истощила разум.. Если б, умер я, всё решилось разом... Но меня не пустят, ни в сады Эдема, ни в жаровни Ада, вот ведь в чем проблема!
Я плевал на Бога, и на черта тоже.. Я кричал - "Пошла ты!.." Понимал – ничтожен… Я душил в себе, не себя.. Другого!... И за что ты любишь дурака такого?!
Сообщение: 119
Настроение: есть
Откуда: Москва
Репутация:
1
Отправлено: 01.08.08 23:23. Заголовок: Никогда ни о чем не ..
Никогда ни о чем не жалейте вдогонку, Если то, что случилось, нельзя изменить. Как записку из прошлого, грусть свою скомкав, С этим прошлым порвите непрочную нить.
Никогда не жалейте о том, что случилось. Иль о том, что случиться не может уже. Лишь бы озеро вашей души не мутилось Да надежды, как птицы, парили в душе.
Не жалейте своей доброты и участья. Если даже за все вам — усмешка в ответ. Кто-то в гении выбился, кто-то в начальство... Не жалейте, что вам не досталось их бед.
Никогда, никогда ни о чем не жалейте — Поздно начали вы или рано ушли. Кто-то пусть гениально играет на флейте. Но ведь песни берет он из вашей души.
Никогда, никогда ни о чем не жалейте — Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви. Пусть другой гениально играет на флейте, Но еще гениальнее слушали вы.
Да будут Эйфелева башня и Пизанская, И Колизеи всех народов и племён! Чтоб нам пахать поля, а не Иерихон И чтоб являлась в поле изредка Казанская Или другая, но Мария. В след времён, Развеявшихся предвесенним паром, Желаю счастья! Чтобы всем! И чтобы даром!
Сообщение: 210
Настроение: Но когда заходить мне не хочется в клетку - Ап! - себе говорю я и делаю шаг(с)
Репутация:
0
Отправлено: 05.08.08 21:39. Заголовок: Шарль С Патриков.
Если хочешь рассмешить Бога.
…«Если хочешь рассмешить Бога, расскажи Ему о своих планах на завтра» (с)
вчера я рассказал Ему о своих планах в отношении тебя Он хохотал так что проснулся Везувий Марианская впадина стала глубже на 16 метров 43 сантиметра а арктические льды начали таять в два раза быстрее успокоившись Бог вытер мокрые от слёз повидавшие всё глаза и шепнул мне на ухо чёрт с тобой ненормальный будь по-твоему
Ты одиночка, дикая кошка, только брошенная.. Песни пишу другой, тебя храню как прошлое.. Звоню ровно раз в год, чтобы тебя побаловать.. Влюбить тембром голоса снова, да, я безжалостен..
Ты мне почти никто, картинка в жизнь вклеенная.. Зато моя, святая, для всех других потерянная.. Шепчу в телефон бред, а ты почти не дышишь.. И где-то дождь стучит по нашей памяти крышам..
Ты просто девочка странная, ни на кого не похожая.. Жаль, не люблю.. а так, я бы дышал твоей кожей.. Я бы весь мир разбил, чтобы мы были вместе.. И как бы было хорошо назвать тебя невестой..
Ты никогда при мне не плачешь, только прячешься.. С первого взгляда знала, что со мной не свяжешься.. А я хотел доказать, что жизнь похожа на фильмы.. Я был всегда твоим другом, а ты меня любила..
Ты отвечаешь, что часто мои стихи печатаешь.. А я твои – никогда.. Наверно, слишком отчаянные.. И если выбрать из того, за что мне очень стыдно.. Прости за то, что никогда у нас не будет сына..
Сообщение: 215
Настроение: Но когда заходить мне не хочется в клетку - Ап! - себе говорю я и делаю шаг(с)
Репутация:
0
Отправлено: 07.08.08 04:38. Заголовок: Яннис.
Поэты, женщины и поэтическое искусство.
Недалёкий Маяковский, закомплексованный провинциал, Умерший в нищете – и на квартиру он не собрал Денег, жил в коммуналке, ругая мещан опрометчиво (С другой стороны, делать ему больше и нечего Было, кроме как гавкать на сограждан успешных, Потому как сам он никому не нужен, конечно, Был – выставка юбилейная обернулась провалом И мещанство НЭПовское кругом торжествовало, В то время как «любовная лодка разбилась о быт»)…
Так вот, этот самый провинциал в статье своей говорит Под названием «Как делать стихи», достаточно резко, Что пользы от знания что такое ямбы не видит он, дескать: Никогда-то это ему не пригождалось И важно не размеры знать, а чтоб творенье твоё состоялось.
Что ж мы, поэты, скажем на еретические подобные мысли? Конечно, провинциал Маяковский был неправ в этом смысле:
Нужно поэту ассонансы, хореи и ямбы Чтоб западали на него неразумные бабы: Как правило, ничего они не смыслят в поэзии искусстве И примитивнейшие стихи вызывают у них бурные чувства, Но не к поэзии в которой они ничего не понимают И красоты и безобразия которой не различают, А к тем, кто им эти стихи вдохновенно читают, Того, что их самих от этой чуши воротит, не подавая вида – Каких мучений ради женщины душа не перетерпит пиита!
Но одних стихов мало – как ни глупы женщины, однако и им очевидно, Что стихи про «День-тень» – это всё ж несолидно.
А чтоб было солидно, мужчина должен не только писать Стишки неумелые, но и рассуждать О ямбах, ассонансах, хореях И подобной тому ахинее.
То есть: мужчина прочитает стих про «Кровь-любовь» свой корявый – Тут-то женщина восхищённая рот и раззявит. А он ей сразу: «А как вам ассонансы в стихе моём нравятся?» – Тут женщина прямиком в руки пиита и валится
А если пиит лишь про «Кровь-любовь» может сказать – тут, как говорится, По губам текло, да не пришлось пивом напиться: Женщина-то понимает, что про «Кровь-любовь» может и графоман написать, А об ассонансах – лишь солидный поэт рассуждать! Так что и гениальному поэту, не знающему про ассонансы и ямбы, Ничего не достаётся, кроме рта раскрытого бабы, В то время как бездарь, о ямбах рассуждать умеющий, Не успевает всех женщин "отблагодарить", его вожделеющих.
А Маяковский этого не знал. Ну, глупый был провинциал – Что с него возьмёшь.
Не надо, не думай, прошу, о плохом, о том, что минуты сквозь пальцы водою… Смотри, нынче утро опять золотое и ветер ласкает своим языком травинки, как будто заботливый кот, и рыбы привычно купаются в речке, и солнце печётся в заоблачной печке, и будет коврижка готова вот-вот.
Не надо, не думай, прошу, о плохом. Прислушайся – в соснах янтарные соки шуршат постепенно, им вторят осоки, и пахнет грибами, брусникою, мхом, тихонько кукушка считает года, но ты ей не верь, ты ведь знаешь кукушку, она напророчит – известная врушка – обманет подсчётом своим как всегда.
Не надо, не думай, прошу, о плохом. Почувствуй, как ровно пульсируют вены, как синее небо необыкновенно, на землю стекает парным молоком, и стелется нежною тёплою мгой в садах золотых, на пушистых полянах, на травах душистых, высоких медвяных… и время густеет, став сладкой нугой…
В моей жизни нет мест для тебя, Зато Ты бы мог относить в гардероб пальто, Пропускать вперед и глазеть на зад, Тонких пальцев кончики лобызать, Утешать, когда кризис, пожар, аврал, Приболели дети, супруг наврал, Подвозить домой, когда пью вино, Иногда, возможно, водить в кино, В ресторан, планетарий, театр, музей… В крайнем случае – секс, на правах друзей. В моей жизни нет мест для тебя. Хотя Ближе к осени, кажется, освободят, Впрочем, так себе место – партер. Преду- преждаю – оно в последнем ряду, Боковое. И кресло скрипит. К тому ж И его иногда занимает муж. В моей жизни нет мест для тебя, учти! Если чем-то обидела – что ж, прости. Есть места у десятков прохожих дам - Ты бы мог разместить там своих реклам – Оторвут с руками: завидный кадр – Все на месте, Visa и Мастер-кард. Обходительный, видный, ч/ю, физмат, И не очень даже уже женат… Размечталась, дура… который час? …Да, на том же месте. В последний раз. И не надо, и больше – не приезжай. В моей жизни нет мест для тебя.
А жаль.
Перепев
Создай мне видимость, Придай мне значимость – Стараюсь выдумать Себе иначе нас.
Держала б выше нос, Сожгла бы грусти мост – Усиль мне слышимость, Позволь мне чувственность.
Назвал бы маленькой, Смотрел участливо, Довел до спаленки – Уже и счастлива.
Кормил бы сказками – Покой не рушила б («Хотелось ласковой, Хотелось лучшего…») -
Я так играть хочу – По нотам рай учить. Ты – привирая чуть, Я – припеваючи –
Ах как бы стали жить! В формате стерео: Ты б вешал на уши, А я бы – верила.
Женское счастье.
Как трудно быть и доброй, и прелестной, И так порою стресс охота снять! Прийти домой и быть с собой честной: снять макияж, на мужа наорать...
Это острое чувство незавершённости.
Встану у окошка, у порога ли, Взгляд шершав и чёрен, как асфальт... Вы меня сегодня не дотрогали. Вы мне не закончили гештальт.
Из личных манифестов.
Что наша жизнь? Слова, слова, слова... Аукнешь - обязательно откликнется. А я твержу по-прежнему: ХАЛВА!!! И буду продолжать, пока не слипнется!
Астрологическое страстное.
Вы меня поразили своим нестандартным мышлением, И, обдумав решение тщательно (с разных сторон), Я сказала настойчиво, но не скрывая волнения, Что хочу посмотреть, где у вас расположен Хирон.
Эх, дороги!...
Пытаясь встать на Путь Прозрений, Уже начав к нему идти, Я прочитала столько хрени, Что заблудилась по пути.
Сообщение: 257
Настроение: Если вы не научитесь стоять на голове, вас никогда не примут в хорошее общество (с)
Репутация:
0
Отправлено: 10.08.08 22:01. Заголовок: Алексей Ерошин.
Сказ про то, как Иван-дурак за правдой ходил.
Глава 1.
В старину, в стране одной, Что отнюдь не чужедальна, Выражаясь фигурально, Между небом и землёй, Божьим даром не отмечен, Но душою не увечен, Не богач, простой батрак, Жил да был Иван-дурак.
Не сказать, что идиот, С виду, вроде, всё в порядке, Но доверчив без оглядки: Простота и доброхот. С малых лет сельчанам старым Помогает Ванька даром, Вот и кличут дураком При характере таком.
Барин гнёт его в дугу. Просто-напросто, дурачит: Сколько Ванька ни батрачит, Паче прежнего в долгу. В общем, Ваньке жизни нету, Хоть иди с сумой по свету: Стыдно, да сытней зато. Сказка, впрочем, не про то.
Вот как, значит, было дело: На дворе похолодело, Снег выбеливал траву, Дело было к Покрову. По деревне – плачь и вой, Голосят все бабы разом: Это с рекрутским указом Прибыл царский вестовой.
Вестовой, что было сил, Предписанье огласил: «Нужен мне к утру рекрут, Чтобы норовом не крут, Телом крепкий, ликом ладный, Словом, годный к службе ратной: Царь рассорился с германом». Все – гурьбою за Иваном,
В ноги пали, чуть дыша: «Ваня, добрая душа, Выручай, общину, братка, У тебя же, братка, хватка, Ты бобыльный, неженатый – Не тебе ли быть в солдаты? Запишись в стрелецкий полк! Царь скостит кабальный долг».
«Ладно»,- говорит Иван,- «Спорить я не расположен. И державу кто-то должен Защищать от басурман. Служба царская – не плаха, Ни к чему дрожать от страха. Коли дома счастья нет – Погляжу на белый свет.
Быть ли в холе, при казне, Али сгинуть на войне – От судьбы бежать негоже: Всё, как есть, в деснице Божьей». Так с общиною простившись, В дальний путь благословившись, Ваня трактом столбовым Отбыл с царским вестовым.
Путь в столицу был далёк: Всей державы поперёк. Ехать долго. Вдоль дороги – Всё погосты да остроги. Сколь страна ни велика, Где ни глянешь из возка – Всё маячат перед взором Грязь, кабак да черный ворон.
Чем скудней житье народа, Тем жирнее воевода. Где дворцы бояр пышнее, Там кандальный звон слышнее. Кто не сеет и не жнёт – Калачи да булки жрёт. Пахарь в поле гнет хребтину, А жуёт одну мякину.
Эх, родная сторона, Слева плаха, справа дыба; Бьёшься, бьёшься, словно рыба – Счастья нету ни рожна… Ни звездинки, ни окна, Только месяц тонкорогий Светит путникам в дороге. Ночь без края, даль темна…
Глава 2.
Сказка требует порядка, Только время в сказке кратко: Сказка скоро говорится. Вот пред нами град-столица. Всю седьмицу град-столица Пьёт, гуляет, веселится: В срок, пока Иван катался, Царь с германом побратался.
Тоже дело, между прочим: Дружба лучше, чем война. Правда, дружбе грош цена: Мир промеж держав непрочен. Как бы ни было оно, Лишь бы ядра не летали. А солдату без баталий В гарнизоне дел полно.
Прибыл Ваня на заставу, Службу служит по уставу: На работу не ропща, Чистит пушку и пищаль. Соблюдая честь полка, Не торчит у кабака, Ядра льёт, катает пули, Царский терем караулит.
Время движется. Светило Вновь листву позолотило: Без особенных невзгод Миновал почти что год. И случилась тут беда. Что ни ночь, казна в уроне: Из конюшни царской кони Пропадают без следа.
Кто коней ни караулит, Вор любого обмишулит, Словно ходит в тайный лаз, Крепко спрятанный от глаз. Ночь не дремлет стражник истый, Утром глядь – одна узда, А в округе ни следа! Видно, балует нечистый.
Вот пришел черед Ивана Стать дозором до утра. Говорит капрал: «Пора. Помни: ловок тать поганый, Да коварен, аки змей. На тебя, Ванюш, надёжа. Караул неси построже, Даже век смыкать не смей!
Вор хитёр супротив нас, Но и ты, брат, не безглаз. Если кто явится вдруг, Не роняй пищаль из рук, Пресекай разбой пальбою! А уж после разберём, Что с ним делать, с упырём. Помни, Ваня: Бог с тобою».
Вот и ночь настала скоро. Ваня ждёт в засаде вора. Темь вокруг – хоть глаз коли. Мыши возятся в щели, Звёзды светятся в окне, Кони гривами колышут, Филин ухает на крыше, Аж мурашки по спине.
Страх-тревога сердце точит, Жуть такая – нету мочи. Бьют часы двенадцать раз, Утомленье застит глаз, Месяц тучи пригасили: Самый час нечистой силе. Чу! Раздался скрип двери! Верно, вор уже внутри…
Ваня бьёт кресалом кремень, Разгоняет светом темень, Глядь – стоит пред ним девица. Синеока, белолица, Ниже пояса коса, Станом – стройная берёзка, Сарафан в янтарных блёстках – Впрямь, бесовская краса.
И, к тому же, не стыдлива: Улыбается игриво, Да перстом слегка манит К сладкой прелести ланит. Ванька мыслит: «Ну, дела! Не видал прекрасней павы! До чего лукав лукавый, Чтоб чума его взяла!
Только будь ты, пава, даже Во сто крат стройней да краше, Не снести тебе креста!» Тут, с испугу, пава та Задрожала телом всем, Кожей всей затрепетала, Пала ниц и с глаз пропала, Будто не было совсем.
Тут как раз пропел петух, Солнце тьму преодолело, На востоке посветлело, Заиграл зарю пастух. Вслед за тем спешит капрал Глянуть, всё ль в порядке ноне. Смотрит – все на месте кони, Чёрт ретивых не прибрал.
Ваньке тоже нет вреда: Точно штык, стоит на страже, Невредим и весел даже. Вот ему капрал тогда Говорит с мольбой во взоре: «Ваня, друг, не откажи, Снова службу сослужи: Вдругорядь постой в дозоре.
А за преданность царю, Да за добрую работу Дам тебе отгул в субботу И чекушку подарю. Залезай на сеновал, Отдыхай да отсыпайся, Только к ночи собирайся Караулить сызнова».
Ванька прост – с него и спрос. Делать нечего Ванюше: Чуть вечор – опять в конюшне, Снова держит прежний пост. Редкий дождь стучит в окно, Шебаршатся в яслях мыши, Да мизгирь тенёт колышет; Пуще прежнего темно.
Веки долу клонит сон, Снова бьют часы двенадцать… Время делу начинаться. Слышит Ваня – странный звон. Зажигает он свечу, Говоря: «Кто б ни был вором, Выйди к свету уговором! Бог свидетель, не шучу!
Я тебя, брат, отучу Заниматься саботажем! Приголублю «отченашем» Или пулю закачу!» Глядь – в конюшне никого, А пред ним, в ларе дощатом, Три мешка, набитых златом – Не иначе, колдовство.
Эко чудо: ниоткуда, Ровно пали с потолка, Ажно пол просел слегка От такой огромной груды. Тут любой раскрыл бы рот И глаза воздел на лбище От такой большой деньжищи. Ванька ж – всё наоборот,
Ни полушки не берёт, Ровно из другого теста, Держит пост, не сходит с места, Даже бровью не ведёт. Говорит: «Хочь ты лукав, Нукось накось выкусь кукиш! Ты Ивана шишь подкупишь, Муравьёв тебе в рукав!
Пусть, к примеру, хоть полцарства На него купить можно, Только мне к чему оно? От богатства лишь мытарства. Не чума, так лиходей На большой дороге встретит, Всё одно – могила светит, Скольким златом ни владей.
Пусть уж голод и нужда, Но в чести, да при народе, Чем в палатах, при доходе, Да краснея от стыда. Чем идти с собой вразлад, Лучше уж ходить в рогоже. Мне покой души дороже, Чем любой бесценный клад!»
Только Ваня молвил это, Вновь пропел вдали петух, И пошёл от злата дух В-точь такой, как от клозета. Клад, в ларе лежавший гнётом, Вместе с бесом был таков, Ставши кучкой черепков, Пересыпанных помётом.
Золотишко бес прибрал, Только кочета услышал. С Ванькой снова грех не вышел. Тут опять пришёл капрал. Глядь – в конюшне всё как надо, В том же виде да числе. И капрал, навеселе, Шасть к начальству – для доклада.
Рапортует: «Так и так, Снова Ваня отличился: Как лукавый ни ловчился, Кони снова на местах. Хорошо бы посему Расщедриться воеводе, Да при всём честном народе Выдать премию ему».
Капитан был вести рад. Словно курица с насеста, В чём сидел, рванулся с места К воеводе на доклад. Воеводе, ясен пень, Эта новость тоже в жилу. Враз почувствовал поживу, Как жаркое в постный день.
Не умывшись, натощак, Только сняв ночной колпак, От восторга еле жив, Он скорей к царю бежит. Государь от вести той Аж подпрыгнул на диване, И решил за подвиг Ване Дать в награду золотой.
Пишет ключнику бумагу: «Мы, такой-то государь, Мол, даём Ивану в дар За безмерную отвагу Чарку зелена вина, И в довесок презентуем К ней монету золотую, За количеством – одна».
Воеводе то и надо. Возвращается с доклада С гордым видом, в перепляс, Весь от радости светясь. Да, склонившись над листом, Добавляет к единице Два нуля своей десницей, Чтоб в итоге вышло – сто.
Вслед, перстом в носу скребя, Так решает про себя:
Дашь иголку – будет шить. Дашь лопату или плуг – Вспашет землю, как битюг. Дашь винтовку и палаш – Вот и воин бюргер наш.
Нам казалось, что на рай Стал похож наш славный край, Нам казалось, благодать – Вот она, рукой подать. Но технический прогресс Не пошёл на пользу правде. Он с ней, молвить правды ради, Шёл практически вразрез.
Всё сияет новизною, Нету сладу с ней одною. Спорит правда до упора. Мол, топор царю опора. Мол, духовной красоты Не вобьют в народ кнуты. Мол, орудия войны Нашей нации вредны.
И однажды мы решили Интриганку изловить, Чтоб немного подновить В нашей чудо-рейхс-машине. Айн, цвайн, драйн – готово дело. Стала правда хоть куда! Только вот, одна беда, Правда к правде охладела.
Я бы, Ваня, рад помочь, Да помочь, увы, невмочь. Нынче правду сами мы За морем берём взаймы. Стала наша правда врать. С той поры мы – как во мраке. Ибо, где она, где враки – Никому не разобрать».
«С вашей правдой дело плохо»,- Не сдержал Ванюша вздоха,- «К сожалению, увы, Были с ней неправы вы. Люд без правды – сирота, А сиротам всюду горе. Что ж, придётся плыть за море, Если море правды там».
Кайзер молвит: «Путь-дорога! На дорожку выпьем грога. Ты уж сильно не серчай, Коль обидел невзначай. Не забыть до гроба дней Мне, Иван, твой подвиг вовсе, Но политика, геноссе, Дружбы несколько важней».
«Это, кайзер, я учту, Да и бес мой не сплошает!»- Про себя Иван решает, Поднося стакан ко рту. Только глянул – вот те на, А в стакане нет вина! Да и яства со стола, В точности, волна смела.
Мыслит Ваня: «В самый раз Скрыться с кайзеровских глаз. Да и нет верней предлога, Чем далёкая дорога. Голод-жажду потерплю, Счастье, чай, не в винегрете. Благо, гости шутки эти Не узрели, во хмелю.
Мне при этом объедале Пировать опасно дале, Ибо скоро мой гурман Не поместится в карман». Поклонился Ваня низко, Попрощался: «Что ж, пора Подаваться со двора. Чай, Америка неблизко».
Глава 9.
Много с правдою мороки, К ней не коротки дороги. Что дороги те длинны, Нет рассказчика вины. Гладок сказ, а жизнь – она На сюрпризы мастерица. Вот под берегом ярится Океанская волна.
Чайки плачут у причала. Мокрый ветер, зол и жгуч, В сером небе толпы туч Носит клочьями мочала. И куда ни кинешь взгляд – Лишь ряды солёных гряд Обнаруживает око: До Америки далёко.
Ваня бесу говорит: «Глянь, как море-то дурит! Мы с тобой у края свету, В новый свет дороги нету. И, чертушка дорогой, Страх меня берёт невольно: Будет сил твоих довольно Прыгнуть на берег другой?»
Бес, обличье изменя, Перекинулся в коня, Да промолвил: «Будь храбрее, На меня садись скорее. Смелый даже в смертный час Смерть ногами попирает. Боязливый умирает Каждый день по сотне раз!
Да, гляди, не упади, Коль в дороге укачает. Хоть ветрище и крепчает, Мы с ним справимся, поди!» Конь поводья закусил, И помчался меж волнами, Воду пеня бурунами, Изо всех бесовских сил.
Океанский шторм – не шутка. Мощь такая – глянуть жутко. Буря в отблесках зарниц Волн валы роняет ниц. В шторм такой немудрено, Оступясь, единым разом Прямо к рыбам пучеглазым, Как топор, пойти на дно.
«Ну и каша-заваруха!»- Крикнул Ваня бесу в ухо, Чуть не выпав из седла,- «Даже оторопь взяла! Не дал более гроша Я б сейчас за жизни наши. У меня от водной каши Аж заходится душа!».
Бес хохочет: «А моя Вроде вырванной страницы. Сей чувствительной вещицы Не имею больше я. Заплатить хотел по счёту, Вот и продал душу чёрту. Кабы ты не стал в дозор, Я б царя пустил в разор!»
Жаркий пот прошиб Ванюшу, Несмотря на дождь и град: «Что же ты наделал, брат? Нешто вправду продал душу?» «Вот нашёл, о чём жалеть! Душу больно мне топтали. А без эдакой детали Боле нечему болеть.
Эх, Ванюша, неспроста После кайзерской пирушки, Словно перья из подушки, Фразы лезут изо рта. Этот кайзеровский грог Мне, увы, пошёл не впрок: Верно, было в то вино Кое-что добавлено.
Я, поверь, болтать не рад, В этом зелье виновато. Впрочем, слушай. Был когда-то У меня, Ванюша, брат. На двоих, меня и брата, Клок землицы был отмерен. Всё хозяйство – только мерин, Да ещё соха и хата.
Жили скромно, не форсили. Пусть не ели ветчины, Но, с обратной стороны, Подаянья не просили. Как-то утром, в час восхода, Слышим я и старший брат, Как в полях рога трубят: Едет царская охота.
Им охота – нам беда! Мы скорей бежать туда. Глядь, на нашей полосе Полегли колосья все. То сокольники царя, Вдоль по полю путь торя, Дух потехой ублажая, Нас лишили урожая.
Незавиден рабский рок. Чем восполнить нам утрату? Между тем, и мне, и брату Срок пришёл платить оброк. Барин не дал нам ни дня Сверх положенного срока, И приказчик, в счёт оброка, Со двора увёл коня.
«Коль достала нас нужда»,- Брату молвил я тогда,- «То придётся нам с тобою По дворам ходить с торбою. Впрочем, горе – не беда. Чай, по ложке пшённой каши Нам дадут сельчане наши, Им сердечность не чужда».
«Лучше я умру стократ, Чем, по этому совету, Побреду с сумой по свету!»- Осердясь, ответил брат,- «Я обидою горю! Мной желанье овладело Отнести про это дело Челобитную царю».
Заупрямился мой брат: Гордым был, нужды чуждался, И с петицией подался Ко двору, во стольный град. Царь на жалобу на эту Топнул ножкой по паркету, Став белей, чем белый мел: Как, ты, мол, перечить смел?
Мол, короче говоря, С ним судиться не годится. Мол, с холопами рядиться Недостойно для царя. Дескать, шибко много ропщем. Слишком дерзки стали, в общем. Чтобы смуту прекратить, Брата надо укротить.
Суд холопу краткосрочен. После дыбы и бича Брат рукою палача Был на плахе укорочен. Зря его в кровавой жиже, Порешил я: как – Бог весть, Но свершу святую месть. Самодержец мой, дрожи же!
Самодуру-палачу Смерти брата не прощу! Погоди, придёт пора, Не минуешь топора! По заслугам аз воздам! А потребует затея – По душевной щедроте я Душу бесу запродам!
Только молвил – вот он, бес! Весь во всей своей натуре! Кто, мол, здесь к моей фигуре Проявляет интерес? Мол, в беде приму участье, И помочь сочту за честь, Ибо, друг любезный, месть – По моей, бесовской, части.
Ты, мол, станешь всемогущ, Овладев нечистой силой, Но для этого, мой милый, Откажись от райских кущ. Разочтёшься, мол, сполна, Чин по чину, честь по чести. А душа за сладость мести – Невысокая цена.
В общем, думал я недолго, Зуб имея на царя. Сделку с бесом сотворя, Стал готов к уплате долга. Да, увы мне, Ваня: бою Я не выдержал с тобою, А не то врага бы мог Закрутить в бараний рог!
«Да»,- заметил Ваня тихо,- «Уж хватил ты, братец, лиха. Для тебя-то правда, брат, Подороже всех наград. Мы её отыщем вместе, Благо, в деле кровной мести Не дошёл, чертушка, ты До последней-то черты.
Что ж касаемо души, Ты надежды не чурайся, Только, чур-чура, старайся, Больше шибко не греши. Говорю тебе, как другу, Что помочь даю поруку, Воротясь, в родном краю Душу выручить твою».
Тут и шторм пошёл на убыль. Успокоилась волна. Серебристая луна Засияла, словно рубль. И в проясневшей дали Замаячила неброско Синеватая полоска Неизведанной земли…
Глава 10.
С океаном совладали, Сказку сказываю дале. Ночь промчалась, и заря Блещет ярче янтаря. Вкруг – широкие поля, Отороченные лесом. По дороге Ваня с бесом Продвигаются, пыля.
Утром солнце в новом свете, Словно дома, ярко светит. Та же неба синева, Те же ветер и трава. Вьётся речка, и над ней Ивы, в точности, как наши. Сходен с нашим воздух даже, Разве дышится вольней.
Рысью тряскою труся Сквозь пырей да повилику, Бес промолвил: «Поелику План с германом удался, Предлагаю тот же план, Как предпосланный судьбою, Нам использовать с тобою И для этих басурман.
Здесь, Ванюша, правит всем Не король, а Дядя Сэм. Надо шанс не упустить Дядю Сэма навестить. Он известный демократ, Поспешим к нему в столицу, С нами правдой поделиться Он, конечно, будет рад».
«Эвон сколько тут землицы!»- Говорит Иван ему,- «Так что, судя по всему, Ехать долго до столицы. Кабы семечек кулёк, Путь бы не был так далёк. Сократим его слегка Изученьем языка».
Бес хихикнул: «Пустяки, С делом справлюсь мастерски! Это лёгкая наука. Для науки, Ваня, ну-ка, В поле листьев табака Набери себе беремя, Чтобы их жевать всё время Наподобие быка».
«Ты смеёшься, право слово! Нешто я тебе корова? Поясни-ка, как же я Говорить смогу, жуя? Да меня сочтут невежей! Чай, не угол тут медвежий, И вокруг не дураки. Заграница, всё ж таки!»
«Вот чудак-то!- бес хохочет,- «Распалился, точно кочет! Так, Ванюша, все подряд В новом свете говорят, Даже чёрные арапы. А пойди гулять без шляпы – И немедля это тут За невежество сочтут.
Впрочем, Ваня, не иначе Нам судьба благоволит: Видишь, всадник там пылит? Эта встреча нам к удаче. Зверь стремится на ловца. Он покажет путь к столице, Да подскажет, как пробиться До верховного лица».
Ваня сунул в рот табак, Вскинув брови обалдело: Ведь табак, понятно дело, Горек, так его растак. Кликнул путника, и вдруг Вместо нашенского слова Выдал фразу: «Френд, хеллова!» В смысле, то есть, «здравствуй, друг!»
А в ответ ему: «Хелло! Вот нежданно повезло! Уж наскучило в пути Кости попусту трясти. Третий день уже в седле я, Заскучать немудрено. Но с попутчиком, оно Ехать вместе веселее.
А зовусь я мистер Том. Жил я, ранеча, батрача, Кочевал по разным ранчо, За чужим ходил скотом. Но теперь я, брат, не прост: Нынче, в самой полной мере, Начался в моей карьере Планомерный бурный рост.
Я, сказать не понарошку, Мастер точного плевка. Я плевком издалека На лету сшибаю мошку. Вот теперь в столицу еду На приём к рекордоведу, Чтобы этот джентльмен Внёс в скрижаль мой феномен,
Чтоб узнала вся страна Рекордсмена-плевуна, Чтобы был за мой рекорд Дядя Сэм безмерно горд, Чтобы лично руку жал, Освещал в центральной прессе, Чтобы обо мне в конгрессе Речь державную держал.
Ибо печься о стране Должен подданный до поту. Ну, а мне, как патриоту, Печься надобно вдвойне. Хоть рекорд, чего скрывать, И не съешь с овсяной кашей, На престиж державы нашей Мне отнюдь не наплевать».
Бес терпел, молча допречь, Но, услышав эти речи, Вдруг заржал по-человечьи, Норовя от смеху лечь. Дав, успокоенья для, Вороному шенкеля, Ваня спутнику заметил: «Я впервые в новом свете.
А зовут меня Иваном. Езжу я по разным странам, Правду-матушку ищу. Вот, у вас теперь гощу. Много видел я, и лишь Одного не понимаю: Как плеваньем поднимают Государственный престиж?
«Очень запросто, мой друг. Есть надёжная примета: Кто не видит суть предмета, Тот рассудком близорук. Чемпион, Ванюша – он Не чета иному званью. В «чемпионе по плеванью» Важно слово «чемпион».
Здесь заглавное оно, Если следовать примете. А в каком таком предмете – По примете, всё равно. Я рассудком востроглаз. Мыслю так о деле оном: Если станешь чемпионом – Обретёшь признанье масс.
От сложенья общей славы Станет крепче мощь державы. Станут недруги дрожать И покорство выражать. Тем рекорды и важны: Их количества наличье Намекает на величье И могущество страны.
Едем, френд Иван, со мной, Вместе путь вдвойне короче. И в столицу, между прочим, Здесь дороги нет иной. Да в пути благоволи Преуспеть в решенье зрелом, Как возвысить между делом Честь своей родной земли.
Если, скажем, плюнешь дале, Или крикнешь громче всех, Обретёшь тотчас успех, Деньги, славу и медали. Будут в банке денег массы – Не страшны судьбы гримасы. Заимеешь капитал – И, считай, с карачек встал.
С капиталом, Ваня-френд, Даже чёрт не конкурент. Если много накопить, Правду можно и купить. Ей торгуют на-ура. Правда вовсе не проблема, В закромах у Дяди Сэма Пропасть этого добра».
Тут и Ваньку смех берёт. Только, френду не в обиду, Он отнюдь не кажет виду, Едет, знай себе, вперёд. Чужаку – что сироте: Хочешь, нет ли – слушай Тома. В новом свете, чай, не дома, Здесь обычаи не те.
Так и ехали они, Да под вечер в дальней дали С удивленьем увидали Золотистые огни. Даром свет не будет литься, Словно Божья благодать. Это светится, видать, Заграничная столица.
Глава 11.
Цель видна издалека, Ан, дорога нелегка, Можно ажно дырок двести Протереть на мягком месте. В чистом поле, на ветру, Том с Иваном ночь дрожали, Путь на зарево держали, Но доехали к утру.
В заграничной-то столице Есть на чём глаза сломать. Ей чудес – не занимать, Даже может поделиться. Стоэтажные избушки Высоки – бросает в дрожь. Глянешь вверх – едрёна вошь! Шапка падает с макушки!
На широких авеню Миллиона два прохожих, Цветом кожи непохожих, Лезут под ноги коню. Всюду давка, толкотня, Ибо люду – не маленько, Чай, не наша деревенька, Пять дворов, и все – родня.
У дверей рекордоведа, Как нигде, толпа густа: Претендентов больше ста, Пузом жмёт сосед соседа. Кто ушами ест пшено, Кто смеётся громогласно. Отчего – не очень ясно. Тренируется, должно.
Вот в таком-то ералаше И сидят герои наши. Дело к ночи. Уж видна В небе полная луна. Запалили фонари, И при свете их жюри Тома вызвало вперёд: Знать, пришёл его черёд.
Том отнюдь не подкачал, Выдал всё, что намечал. Показал, на что способен, Чем промеж других особен: Сбил плевками двадцать мух, Да, к тому же, самых разных: Девять синих, девять красных, И ещё зелёных двух.
Тому в этот же момент Судьи дали документ. Да медаль. Да, плюс к тому, Денег выдали ему, Да ещё вручили схему, Как проехать к Дяде Сэму: Мол, куда нанесть визит, Том теперь сообразит.
От такого поворота Рот разинул даже бес. На беднягу от чудес Аж накинулась икота. Говорит он: «Вот так да! Зря не верил я, балда! Всеми фибрами нутра Чую – действовать пора.
Чтобы не искать пути К Дяде Сэму по-пустому, Надо нам, подобно Тому, Испытание пройти». Ваня бесу молвил так: «Ты на шалости мастак, Ан, теперь моя пора Доказать, что голь хитра.
Мухобойною стрельбою, Что поделать, не сильны, Но поддержим честь страны По другому мы с тобою. Мы сильны в мужицкой сметке. Ты, чертушка, там, на ветке, Видишь птицу-воробья? Раздобудь-ка мне ея».
Бес шепнул ему: «Добро!», Да, прищурившись хитро, Зырк на птицу чёрным глазом! Воробей проснулся разом, Чуть поближе подскакав, Удивленно встрепенулся, И с насеста кувырнулся К Ваньке турманом в рукав.
Вышел Ваня, не робея, Пред жюри, что всех жюрит. «В наших землях»,- говорит,- «Люди прочих не слабее. Эвон видите луну? Я при всём честном народе На неё, разминки вроде, Каменюку зашвырну».
И тотчас, что было сил, Воробья из рукава-то, (Благо, было темновато), Ванька в небо запустил. Воробей рванулся в ночь От греха подальше прочь, Точно камень из пращи, И пойди его сыщи.
Бьют часы двенадцать ночи. Спать охота – нету мочи. Час прошёл… Минуло два… Долу никнет голова… Терпеливо ждёт жюри. Дело близится к рассвету. Камня, знамо дело, нету. Что смотри, что не смотри –
Только звёзды в небе мглистом. Стало боязно жюристам: Видно, думают оне, Камень вправду на луне. И раненько, росным утром, Все сошлись в решенье мудром: Пусть Иван поедет сам В Белый Дом к восьми часам.
Пусть, мол, Сэм решает сам, Поболтав с Иваном очно. А жюри не полномочно Верить всяким чудесам. И по улицам-проспектам Ваня с Томом за респектом Поскакали с утреца До верховного лица.
Глава 12.
Долго ль путники плутали – Мне неведомы детали. Ванька, сонной мухой, значит, На чертушке чёрном скачет, Том трясётся на гнедом, Также лешего не краше. Ан, глядят герои наши – Перед ними Белый Дом.
За воротами – газон, На газоне – тыща пушек, От которых мошек-мушек Отгоняет гарнизон. Меж колонн – дверной проём. В нём – солдат стоит на страже. В этом самом антураже Дядя Сэм ведёт приём.
Дядя Сэм без дел скучать Не привык. Забыв одышку, Он скорей бежит вприпрыжку К воротам, гостей встречать. Благосклонность излучает, Словом добрым привечает: «Велком, френды!»- молвит Сэм,- В этом доме рады всем!
Кофе? Виски? Сигарету? Всё оплачено вперёд. Кто захочет – сам берёт, У меня лакеев нету. Как живётся? Весело? Не тиранят конкуренты? Расскажите, что вас, френды, К президенту привело.
Бес тихонько шепчет: «Ванька, Демократия-то, глянь-ка! Вот порядки! Это ж надо: Чтобы к власти – без доклада! Только наши дураки-то, От народа далеки, Знают взятки да пинки. Здесь – не наша волокита».
За двоих, себя и Ваню, Сэру Сэму молвил Том: «О себе скажу потом. Я – умелец по плеванью, Ан, Ивану не родня: Он вот этими руками На луну закинул камень – Переплюнул, знать, меня».
Сэм дивится: «Так ли слышу? Это ж надо! Ну и ну! Чтобы камень – на луну? Не схватил бы парень грыжу. С тем, кто силою здоров, Нужно в мире жить стараться: Если он решит подраться – Наломает много дров».
Тут Иван, вздохнув глубоко, Шапку комкая в руках, Повинился во грехах: «Уж простите, ради Бога, Не привык лукавить я: Согрешил супротив правил. На луну-то я направил Вместо камня воробья.
Мне претит лжеца личина, Но для лжи была причина, Ибо послан я не зря К вам от нашего царя. С целью прибыл издалече, Прикупить при личной встрече По приемлемой цене Хоть немного правды мне».
Про себя ругнувшись глухо, Бес шепнул Ванюше в ухо: «Есть же глупости предел! Я едва не поседел! Сэм теперь не даст награды. После эдакой тирады Нас без правды и грошей Стража выгонит взашей!»
Не смутился Сэм, однако, И не подал страже знака, А с улыбкой отвечал: «Я ничуть не осерчал. Хоть, с пройдохами водясь, Сам я стал в лукавстве дока, Мне подобного урока Не давали отродясь.
Хитрость, Ваня, не порок. Обосновано научно: Средство всякое сподручно, Если средство делу в прок. Чтоб во всей моей стране Изобилие настало, Быть должна у капитала Предприимчивость в цене.
Простофилю – разорят. Плут умнее поступает: Продаёт и покупает, Кроме правды, всё подряд. Правду мы даём за так, Сей продукт не для продажи. К ней приплачиваем даже За один кило – пятак.
Я уже язык натёр, Объясняя всей планете, Что по правде в целом свете Мы – первейший экспортёр. Эталоном для людей Станет вскоре правда наша, Ибо наша правда краше, И дешевше, и правдей.
Правды мы дадим вам, но К ней условие одно: Правде многие не рады, Есть тираны-ретрограды. Чтоб они заткнули рты, В каждой вашей деревушке Мы расставим наши пушки Для защиты правоты.
Несогласных – гнать долой, Или смешивать с золой. Мы давно, на ваше счастье, Мастера по данной части. Тот же, кто рассудком здрав, С нами спорить убоится, Ведь недаром говорится: Кто сильнее, тот и прав».
Бес копытом застучал, Головою закачал, И негромко, словно муха, Зазудел Ванюше в ухо: «Ваня, будь настороже! Сэм, гляжу я, прыток шибко. Будет верная ошибка – Верить этому ханже.
Коли пушки жахнут разом В каждом нашенском селе, Всех, живущих на земле, Враз накроет медным тазом. Коль они свои войска Разместят у каждой кочки, То державу на кусочки Разорвут наверняка».
Ваня внял совету беса. Как чертушка поучал, Сэму так и отвечал: «Пушки нам без интереса. Так что слов зазря не трать, Ибо сам я в край свой отчий Не имею полномочий Приглашать чужую рать».
Сэм побагровел немного, Но отнюдь не от стыда. «Значит»,- молвит,- «Господа, Сорри, скатертью дорога. В вашей воле – дать отказ, Отказать и в нашей воле. Потому-то, френды, боле Не задерживаю вас.
Если в чём-то есть нужда – Поищите по Европам. Я ж не числюсь филантропом. Время – деньги, господа, Коль беседовать задаром, Не останешься с наваром. С чем желаю всяких благ. До свидания. Гуд лак».
Ваньку с Томом провожать Сэм минуткой поскупился. Видно, слишком торопился Капитал преумножать. В самой вежливой манере Тома выставили в двери. Ваньку тоже, как банкрота, Попросили за ворота.
Вот у врат стоят они Одинёшеньки одни. «Вот те нате!»- молвил Том, У виска крутя перстом. «Сей павлин чрезмерно важен, Как хозяин нефтескважин. Мне подобный демократ Хуже недруга стократ.
Да и чёрт с ним, если мани Звонко звякают в кармане! Ты, да я, да мы с тобой, Хлебопашец да ковбой, Два бродяги-батрака, Захотим – своротим горы! Будем френды и партнёры, Вот тебе моя рука!»
«Хоть, признаться, мне по нраву Ваш природный колорит»,- Ваня другу говорит,- «Ан, пора в свою державу. Приглашенье это в гости Я бы принял на-ура, Да, увы, домой пора: От тоски душа в коросте.
Точно каменная гиря Грузом на сердце легла. Вот такие, брат, дела: Одолела ностальгия. Вкруг всего проехав свету, Наскитался я в седле, Да, видать, на всей земле Ни полфунта правды нету».
Том качает головой: «Непонятен выбор твой. Для чего, неясно мне, Прозябать весь век на дне? Для чего во весь опор Гнать коня от вольной воли, Коли вместо хлеба-соли Дома ждёт тебя топор?»
«Ждёт меня судьба моя»,- Успокоил Ваня Тома,- «Ибо лучше плаха дома, Чем сторонние края. Силой мериться с судьбой – Лишь себе выходит хуже. Так не помни лихом, друже, Прощевай, и Бог с тобой».
Бес отнюдь не возражал, Только жалобно заржал, Аж мороз пошёл по коже: Заскучал, как видно, тоже. Дунул, будто из жерла Вдаль ядро метнула пушка, Так проворно, что Ванюшка Чуть не выпал из седла.
Глава 13.
Зимний вечер. Воздух тих. В синем небе звёзд горошек. Неразменный лунный грошик Проплывает между них. Лапы ёлочьи в снегу, Кроны сомкнуты навесом: Ваня с бесом едут лесом, Сквозь дремучую тайгу.
Стылый воздух щиплет нос С каждым выдохом и вдохом. Серебристый иней мохом На густых кустах нарос. Словно яблоки, алея, Снегири на кронах древ Распушились, присмирев: Ближе к ночи стужа злее.
В час вечёрошний мороз Паче прежнего крепчает. Так зело озорничает, Что трещат стволы берёз. В эту пору под кустом Не вздремнёшь, как жарким летом: Прикорнёшь на свете этом – Вмиг окажешься на том.
Вкруг – стеною тёмный лес, Ни зимовья, ни землянки. Вдруг пеньком среди полянки Встал вконец уставший бес. «Что же ты, чертушка, встал, Не дойдя до края леса?»- Вопрошает Ваня беса,- «Нешто в чаще заплутал?»
«Ваня, ноженьки устали! Я ж из плоти, не из стали! Да ещё одна беда: Дальше ехать некуда. Ни тропинок, ни дорог. Спину сбил, ушиб колено, И, признаться откровенно, До костей давно продрог.
Между прочим, дело к ночи. Кабы нам бы кто-нибудь Указал к столице путь – Стал бы путь весьма короче. Через этот край лесной Без дороги ехать глупо: Можно дать к рассвету дуба Под какой-нибудь сосной».
Ванька молвит: «Глянь-ка ты, Брежу я, иль в самом деле Эвон там стоит у ели Дева дивной красоты? Ну-ка, к деве подойди-ка. Коль характером не дика, Чай, не сможет отказать Нам дорогу показать?»
«Лучше, Ваня, в рукавицу Снегу больше набери, Да глаза себе протри. Где ты видишь там девицу? Если слепнешь с голодухи, Заведи себе лорнет. Никого там, друг мой, нет, Окромя одной старухи».
«Не вводи меня во гнев! Что молотишь ты, дурашка, Побери тебя кондрашка? Нет на свете краше дев! Нападает немота, Как в глаза её взгляну я. Деву старой именуя, Сам ты, брат, слепей крота!»
«Этот спор весьма нелеп, Ибо я отнюдь не слеп. Для меня ужи да жабы Много краше этой бабы. Даже мумия из склепа Много больше ликом лепа. Пострашнее, чем она, Лишь германская война!
Чтобы к эдакой уродке Приставать пристало вдруг, Прежде надобно, мой друг, Допьяна напиться водки. Кабы сродную красу На меня наслал бы Боже, Я, при эдакой-то роже, Тоже стал бы жить в лесу».
«Да она зело мила!» «Словно рыба-камбала». «Очи чёрны, косы русы…» «У меня иные вкусы». «И прекрасна, и юна!» «Двести лет, ни годом боле». «Стан стройней берёзки в поле!» «В-точь, чахоткою больна!»
Вдруг Иван разинул рот: «Хватит прений и острот! Погоди, постой, чертушка, Это вовсе не старушка! Спорить боле не с руки, Мы с тобою зреньем здравы. Только оба мы неправы, Ибо оба дураки.
Напряги рассудок, братка, В смысле сметки недостатка У тебя, как будто, нет. Не за ней ли целый свет Обошли с тобой мы? Али Не её везде искали? Велика была цена, А награда – вот она!»
Тут и бес разинул рот, В-точь, застыл в момент зеванья. И сказал: «Не знал я Ваня, Что она такой урод! Посему, всего верней, Царь, увидя правду эту, В тот же миг тебя в котлету Пошинкует вместе с ней!
Царь для правды – люпус эст, То бишь, Ваня, вроде волка». «У меня щетина колка. Чай, подавится, не съест». Ваня спешился с коня, Да девице поклонился. Бес, напротив, отстранился От неё, как от огня.
«Здравствуй, девица-душа! Долго ж мы тебя искали! Все державы обскакали, Вкруг земли вояж сверша. О высокие пороги Били лбы и били ноги Наугад, без адреска, Ты же так была близка!»-
Говорит Иван девице,- «Нас обоих ждут в столице. Едем, девица, со мной, Стань мне верною женой. Для тебя ж, душа моя, Мужем верным стану я, И тебя, мою красу, Миру в сердце понесу».
Молвит девица в ответ: «Здравствуй, Ванечка, мой свет. Я пойти с тобою рада, Только есть одна преграда: Оттого, что я не вру, Миру я не по нутру. Вот и гонят прочь меня, Проклиная и браня.
Миру легче жить во лжи, Друг сердешный. Потому-то От меня в народе смута, Кровь, разлад и мятежи. Люди правду видят разно: У кого чиста душа – Для того я хороша, А для прочих – безобразна».
Бес вздохнул: «Моя была Иль, как облако, бела, Или чернее чёрной сажи – Я теперь не знаю даже. Как бы ни было оно, Попрошу принять к учёту То, что продал душу чёрту Я уже давным-давно».
Отвечает Правда бесу: «С глаз твоих сниму завесу. Знай же, дурья голова, Что душа твоя – жива. Можешь снова прежним стать, Только радоваться рано, Ведь в душе зияет рана – Ни зашить, ни залатать».
Глядь Ванюша – верный друг Оскалабившись свирепо, Снег взметнул фонтаном в небо, На дыбы поднявшись вдруг. Громыхнуло в поднебесьи, И явился мужичок, Сух и долог, что дрючок, Лишь глаза, как прежде, бесьи.
Бес внутри, мужик снаружи. Отряхнулся мужичок, Подпоясал армячок, Натянул треух на уши – «Благодарствую»,- сказал,- «Правде, и тебе, Ванюша, В том, что месть мою поруша, Руки клятвой мне связал.
Был я вор до этих пор, Но теперь – иное дело: Коль душа вернулась в тело, Значит, вышел уговор. Правда, Ванечка, мудра. Вы теперь, скажу без лести, Довершите дело вместе. Ну, а мне уйти пора».
«Мы теперь с тобою оба Правдой связаны до гроба. Я тебя, чертушка-брат, Буду ждать у райских врат. Лишь гляди, чтоб ненароком Снова бед не натворить. Душу с телом примирить Трудновато кратким сроком».
«Ты мораль читать мне брось, Я ведь, брат, иного нрава. Я – налево, ты – направо, Разойдёмся, Ваня, врозь. Я в долгу за состраданье. Доведись попасть в беду, Тотчас долг вернуть приду. А покуда – до свиданья».
Ни о чём не беспокоясь, Он побрёл, в снегу по пояс, С топором наперевес, На ночь глядя в тёмный лес. «Я и рада, и не рада»,- Говорит Ивану Правда,- Кто с душою не в ладу, Снова ввяжется в беду».
Глава 14.
Наконец-то в нашей сказке Дело движется к развязке, Ан, не вышла бы она Ваньке нашему дурна. Впрочем, поздно рассуждать: Вновь пред нами град-столица. Как в народе говорится, До неё рукой подать.
А в столице – тишина, Точно вымерла она. Где возницы краснолицы, Что возили люд столицы? Где торговцы, ребятня, Бабы и мастеровые, Что собою мостовые Наводняли, гомоня?
«Что за странные дела, Поясни мне, Бога ради»,- Говорит Ванюша Правде,- «Не чума ли здесь была?» Правда молвила: «Отвечу. Царь тебе готовит встречу. Встреча будет горяча, Ведь позвали палача.
Чтоб у баб какой сюрприз бы Не случился невзначай, Царь велел на сей случай Баб с детьми попрятать в избы. Мужиков же взять велел Канонирам на прицелы. Так что, все покуда целы, И никто не заболел.
Ты, мой друг, не будь в печали, Что заряжены пищали. И не бойся, что палач Обряжается в кумач. Тех, кто правдою храбры, Не берут и топоры. Тех, кого веду вперёд, Пуля-дура не берёт».
«Нет во мне ни капли страху»,- Молвит Ваня,- «Хоть на плаху За тебя пойду, смеясь. Не ударю ликом в грязь. Чтоб не быть с тобой в разлуке, Я приму любые муки. Через сто смертей пройду, А тебя не подведу».
Чуть они на царский двор Шаг ступили за ворота, Как ворота воевода Тут же запер на затвор. Царь опять сидит на троне При державе и короне. Но на всякий случай он Трон поставил на балкон.
«Вот и кончен твой круиз»,- Захихикал царь с балкона,- «Уж служители закона, Право слово, заждались. Мы давно хотим спросить, Аж трясёт от интереса, Где же чёрт тебя, балбеса, Столько долго мог носить?
Можешь, впрочем, помолчать, Ничего не отвечать. Мы, сторонники прогрессу, Иногда читаем прессу. Потому-то я, мой друг, Знаю всё из первых рук. Знаю каждый твой подвох, Каждый чих и каждый вздох.
Знаю, в коих был местах, В самых тщательных чертах. Так что, мне, Иван, всё ясно. Правды ждал народ напрасно. Зря надеялся, страдал. Что с ним делать, воевода, Коли чаянья народа Этот тип не оправдал?»
«Что с ним делать – не вопрос, Под вопросом лишь метода»,- Отвечает воевода, Колупая пальцем нос,- «Можем весь ассортимент, Вплоть до расчлененья тела, Ради эдакого дела Применить к нему в момент!»
«В чём же, царь, моя вина?»- Отвечал сердито Ванька,- Кто пришёл со мною, глянь-ка! Жаждешь правды? Вот она! Коль её и с фонарём Зрить не можешь – знать, неправ ты. Кто в упор не видит правды, Недостоин быть царём!»
«Что за дерзостные речи? Где ты эти взял слова? Или стала голова, Поумнев, давить на плечи? Я проблеме пособлю. Сей недуг топор излечит. Враз плечам-то станет легче, Если голову срублю!»
Ваньку к плахе волоча, Стали кликать палача. Ванька корчится от смеха: «Казни есть одна помеха. Ты придумай казнь умней, Ибо, если правду рубишь, Этим ты её не губишь, Только делаешь сильней».
У царя от этих фраз В животе заныло враз. Поднялась в печёнках резь, Раскраснелся ажно весь. Закричал он: «Что за вздор! Коль не будет брать топор, Значит, я тебя, соплю, В окияне утоплю!»
«Вот дела! Пошла потеха! Эдак я помру от смеха!» - Молвит Ваня, хохоча,- «Даже жалко палача! Царь-надёжа, не глупи: Море правде – вроде лужи, Всё равно торчит снаружи, Как усердно ни топи.
И ещё тебе скажу: Я со службы ухожу. Сыт я службою вполне, Здесь теперь не место мне. Да и правде здесь не место, Ведь она – моя невеста. Наше место средь народа, Посему – открой ворота».
Видит царь, что дело, вроде, Если не открыть ворот, Примет скверный оборот, И кивает воеводе. Только тот открыл затвор, Как тотчас на царский двор В приоткрытый створ ворот Повалил толпой народ.
Кто с кольём, кто с топором: То-то ждёт царя погром! Косы с вилами несут, Чтоб чинить народный суд. А глаза у всех подряд – Словно пламенные бельма. Так огни святого Эльма Перед бурею горят.
На Ивана не смотря, Все орут: «Долой царя!» Громче всех – чертушка-бес, С топором наперевес. Ванька, радость не тая, Говорит им: «Вот он я! Вопреки людской молве, До сих пор при голове!
Я живёхонек вполне. Нету мне нужды в защите. Правду тоже не ищите, Правда – вот она, при мне». Бес же крикнул: «Не встревай, Долго правда та дремала! А теперь нам правды мало, Справедливость подавай!
Долго, Ваня, эта власть Помыкала нами всласть! Чай, теперь и наш черёд! На столетие вперёд Пусть запомнит эта тля, Корчась в муках на паркете, Что ценней всего на свете, И на ком стоит земля!»
«Власть – она везде одна: Схожи мысли, лица схожи, Аппетиты схожи тоже. Так какого же рожна Рвёшься ты её судить, Иль казнить, помилуй Боже? Чтобы в-точь такие рожи Нам на шею посадить?»
Бес качает головой: «Придержи-ка норов свой. Эти доводы – тщета, У меня к царю счета. Долго мы скитались вместе, Да настало время мести. Чем кормить мерзавца зря, Проживём и без царя.
Ярость хлещет через край, Так что, братка, выбирай, Кто теперь твои друзья. Или правда, или я!»
Эпилог.
Сплыло в Лету после бунта Много вод и много бед. Для державы – сотня лет, Для истории – секунда. Государь, (не помню номер), В смуту ту от страху помер. И тогда чертушка-бес Сам на царский трон залез.
Воевода новой власти Так же ревностно служил, И на службе пережил Пять властей различной масти. А капрал, что мзды не брал, Честь мундира не марал, Был, по собственной кончине, Похоронен в том же чине.
Кайзер много воевал. Побеждал, однако, редко. Том плевался так же метко. Сэм же ссуды в долг давал. Правда так же хороша. И Ванюша с Правдой, вроде, До сих пор живёт в народе, Не стареет ни шиша.
С правдой жить – отнюдь не мёд, Это труд, сказать по чести. У кого душа на месте, Без труда меня поймёт. Посему - конец балладе. Если где приврал слегка, Извините дурака, Ведь приврал я правды ради. ___________________ окт. 2004 – июнь 2006
Сообщение: 259
Настроение: Если вы не научитесь стоять на голове, вас никогда не примут в хорошее общество (с)
Репутация:
0
Отправлено: 11.08.08 18:23. Заголовок: А. Л.
Ты? будешь? меня? любить?
Слушай, мне тут одну вещь надо знать чертовски. Я хочу кое-что спросить. Если ты узнаешь, что я не бриллиант, а так, страза Сваровски – Ты будешь меня любить?
А если ты узнаешь, что я не Творец, а глина – Ты будешь меня любить? А если ты поймешь, что я не Богородица, а Магдалина – Ты будешь меня любить?
А если ты узнаешь, что моя позолота - лишь фольга медная – Ты будешь меня любить? А если ты узнаешь, что я сволочь, тварь последняя – Ты будешь меня любить?
А если ты узнаешь, что я предала тебя, и не однажды – Ты будешь меня любить? А если я тебе воды не подам, и ты сдохнешь от жажды – Ты будешь меня любить?
А если я от тебя всю жизнь не отстану – Ты будешь меня любить? А если я сама тебя любить перестану – Ты будешь меня любить?
А если ты в следующей жизни будешь двиджати, а я собакой – Ты будешь меня любить? Смотри на меня, как я медленно таю во мраке. ТЫ? будешь? меня? ЛЮБИТЬ?
Сообщение: 275
Настроение: Мне нравятся убийцы... Что бы ты с ними ни сделал, совесть потом не мучает(с)SinCity
Репутация:
0
Отправлено: 12.08.08 13:14. Заголовок: Л-И-Лия.
Последнее...
Облетают пожухшие листья, повеяло холодом. И осколки любви моей льдом закует и раскрошит… Я не чувствую страха, не чувствую даже голода… Лишь немую тоску…Как соскучилась я, мой хороший…
Мне бы надо (по логике) броситься в новые поиски. Мне б не думать о том, что мы нынче – далекие люди. И не то, чтобы горько, не то, чтобы просто боязно… Просто знаю заранее: больше ТАКОГО не будет.
…И одно моя память на сердце безбожно высекла, Что в конце октября (тебе было, наверно, не трудно) На прощанье сказал: «Ну, звезда моя, ты береги себя» И гудки… И гудки… Я им тихо ответила: буду…
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 2
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума